Напротив меня на крашенном табурете сидит женщина с ясным взглядом синих глаз и, вспоминая далёкие годы молодой жизни, затягивает народную песню.
«Шумит, бушует непогода, далёк,
Далё-ё-ёк бродяге путь.
Укрой, тайга его глухая, —
Бродяга хочет отдохнуть…»
Знакомьтесь, Нина Андреевна Березикова, встретилась нам на пути к своему 90-летнему юбилею.
– Родилась я в селе Росейка, вот та-а-ам на краю, – женщина, слегка сжимая сухую палочку-помощницу одной рукой, другой машет вправо. – Потом семьёй переехали на Лапинку.
Нина – средняя между двумя старшими сёстрами и двумя младшими братьями.
В школу, как и многие в непростые военные годы, бегала учиться за три километра – в село Муравей.
– Всегда помогали взрослым, не было такого: «Ой, что вы, моя матушка, не троньте, а то рассыплюсь», – Нина Андреевна шутя вскидывает руки. – Работали во всю!
– Вы наверняка тоже всю тяжёлую работу через себя пропустили…
– А тогда и не думал никто о том, сложная ли она. После семи классов – на ферму лапинскую – скотником, потом на Муравей. И поварихой была в отряде, и на прицепе работала. До пенсии – телятницей. Вот, сейчас ни руками, ни ногами не пошевелить.
Смотрим со старостой села Надеждой Шмаковой на оживлённые жесты собеседницы и удивлённо протягиваем:
– Вот уж вы скажете, Нина Андреевна, нам бы так в девяносто-то…
Оказалось, что до прошлого года труженица (ещё и депутатом успевала работать) сама всё по ограде делала, а огород не засаживает всего пару лет.
– Ой, девчонки, то ли раньше! Я ж сама пешком приносила трактористам еду на Лапинку. Хлеб ходила получать на Муравей. Четыре-пять человек накормить надо было. Усталости не чувствовала, порхала будто.
– Спать пораньше ложились, а вставали с рассветом?
– Да где же пораньше – пока ужином накормишь их, как с уборочной закончат. Пока посуду перемоешь.
– С мужем как познакомились?
– С первым-то?.. Уехала жить в Новокузнецк к старшим сёстрам. Устроилась работать на стройку рабочим. И дома строили, и на заводе канавы вручную прокапывали. Замуж за местного вышла – я работала с его сестрой, так и познакомились. Родилась у нас девочка.
Но стала я за ним неладное замечать, да потом сам и проговорился, что воровством увлекался. Как-то шепчет мне на ухо, показывая на автобус: «Посмотри на вход, и как кто будет руками работать». «Мааатушки!» – захлёбываюсь я воздухом, «Не кричи, Нина…»
Так я и поняла, что не с простым парнем жизнь связала. Всегда предупреждал, по каким дворам ходить нельзя.
Мне всё это не нравилось. Хоть и любил нас с дочкой очень, не обижал, но поняла, что бежать пора, когда деньги начал приносить, будучи разнорабочим. Ушла. Просил вернуться, но я была категорична: «Посадят тебя, и буду без мужа замужняя?»
Скрепя сердце, молодая мама с дочкой на руках вернулась в район. Спустя некоторое время в Кордоне вышла замуж за вдовца с двумя ребятишками, родились ещё две дочки. Да постучалась в дом беда.
– Он грузил деревья на лесозаготовке в тайге, – вспоминает женщина, потупив взгляд. – Одно время ко мне пришли с его работы и с порога: «Петра машина убила». Работал грузчиком, техника сорвалась вниз.
Долго горевала вдова, да приняла решение – собрала всех ребятишек и уехала в Залесово. Одной с пятерыми в послевоенное время очень уж сложно на руках, поэтому родственники Петра устроили его ребят в школу-интернат. Но на протяжении всей жизни Нина Андреевна поддерживала связь с навсегда ставшими ей близкими Ваней (нет в живых 40 лет) и Валей…
С удивительным умением люди этого поколения способны настраивать себя и окружающих на позитив. Так и сейчас, смахнув с лица едва заметную слезинку, женщина улыбнулась:
– В Залесово снова вышла замуж, кого делать то – выходи да выходи… пока берут. Всю жизнь: работа, дети, хозяйство. И он помер, а я вот живу!
– Что-то неохотно вы о нём…
– А чего уж… Фамилия и старшая дочка – первого мужа. Ещё две дочери – второго. А от третьего ничего доброго, кроме потраченных нервов…
– Три дочки подарили Нине Андреевне девять внуков, а те – правнуков и даже одну праправнучку, – добавляет Надежда Шмакова.
Нина Андреевна имеет статус и ветерана труда, и детей Великой Отечественной войны.
Со всеми ребятишками за годы работы женщины на ферме сидела их бабушка, её мама.
– О-о-ой, и примешь его, телёнка-то, и занесёшь, и напоишь… Как за маленьким ребёнком до десяти дней ходишь, – вернувшись мысленно к трудовым будням, добавляет собеседница. – И на пенсию от них ушла. Сама и грузила, и возила силос на лошади. Моя группа всегда была первая по привесу.
Баба Нина ловко соскочила с табуретки, сняла с полки и протянула нам вазочку с конфетами: «Чтоб жизнь стала ещё слаще». Довольно покивала головой, будто добавляя: «Не сомневайтесь».
– А в целом я довольна, что в такие годы сама себе хозяйка. Подмету, протру сама, поесть приготовлю. Я привыкла к работе. И сад, и огород всегда был большой. Радостно, что дети и внуки всегда навещают, помогают.
– Было и печальное.
– Всё пережито… да забыто! – легонько хлопает ладошкой по скатёрке.
– Что-то поменяли бы, вот сейчас, обернувшись, сказать можете?
– Поменяла бы! Чтоб помоложе оказаться, лет на пять! Или вообще молоденькой – чтоб лет восемьдесят стало!
Елена БАХАРЕВА (текст и фото)
